![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Нервная работа – 1
Сижу, привалившись спиной к тёплому гранитному зубцу на стене. Грызу соломинку. Пальцы автоматически перебирают арбалетную обойму. Зарядил обойму, хотя и знаю наверняка, что сделать больше одного выстрела времени у меня не будет. Но зарядил. Так привычнее, а кто привык к условностям, тому уж лучше придерживаться их, а то как бы не сбиться от сущей мелочи только потому, что она не ложится в руку, как родная.
Вчера орденский магистр велел мне ожидать здесь того, кто придёт. Кто он – я не знаю. Не то чтобы не хочу знать, а мне это неинтересно. Какая разница, кого убить на этот раз. Я всё равно убью, кем бы ни был пришедший. Ничто меня не остановит, ничто.
Я ем с руки магистра Готье, и мне не пристало ни принюхиваться к тому, что я ем, ни кусать дарящую руку. Коль скоро рука магистра Готье решила меня обласкать, кто я таков, чтобы ещё разбираться, кого именно указует мне убить эта рука. Мне укажут – я убью.
Потому что когда-то эта самая рука за шиворот вытащила меня из такого бурлящего варева, что по сей день я просыпаюсь в холодном поту, если мне случится увидеть во сне хоть лёгкий дух тех дней, и я боюсь засыпать и побитым псом ползу и скулю под дверью магистра Готье, чтобы он снизошёл до меня и лёгким мановением отогнал от меня призрак.
Нет того, что я не сделал бы для магистра. И потому мне всё равно, кто помешал ему, поскольку я не исчисляю платы, ибо неисчислим мой долг. И мне немного скучно сидеть на стене и ожидать того, кто придёт.
Цитадель была бы неприступна, если бы контакты ордена ограничивались дольними пространствами. Но коль скоро мир желанный так же доступен магистру, то и визитёры у нас бывают в самых неожиданных местах и в любое время. Человека я ждал бы на восточной стене, откуда как на ладони мне видны подходы, узкие и извилистые, вынуждающие гостей идти цепочкой.
Кто решился прийти в гости к тем, кто обычно сам приходит, должен довериться расположению хозяев. Если ты дошёл живым до цитадели, то обратно уж точно выйдешь.
Чувствуя, что ноги теряют подвижность, я начинаю разминаться. Сжимаю и отпускаю мускулы, слегка проверяю суставы. Когда настанет время, они не должны меня подвести. Потягиваюсь, мну пальцы в ладонях.
Вовремя. Потому что пользуясь моей длительной неподвижностью, неясный силуэт в серой дымке проскальзывает мимо меня. Поднимаюсь и осторожно крадусь за ним. Вскоре он меня замечает и припускается бегом. Серый плащ вьётся вокруг него, не позволяя различить деталей. А что мне детали, видеть фигуру достаточно, чтобы сделать выстрел.
Мы бежим по стене цитадели. Никуда ему не убежать, кто бы он ни был. За этим поворотом тупик, там я припру его к граниту и убью.
Жертва поворачивает, куда же деваться, когда перед тобой узкий коридор. Я замедляю шаг и натягиваю тетиву, прикладываю арбалет к плечу. Последний шаг, решающий, и выстрел прямо из-за угла. Я ещё не успею выйти, а болт уже будет торчать из мишени, кем бы эта мишень не была. Оттуда ему не удрать, тупик абсолютный.
Делаю последний шаг, скользящий, чуткий. Приклад ласкает плечо, палец на крючке замер. Сердце не стучит, нечего сбивать меня с прицела. Ползет по каменной плите подмётка, вот я показался из-за угла.
В каменном тупике между зубцов на стене стоит тот, за кем я гнался, тот, кого велел мне убить магистр Готье. И я не сразу понимаю, кто он. Со спины он был серой фигурой в скрывающем внешность плаще. Теперь он стоит ко мне лицом. И смотрит на меня вдоль длинной стрелы, брошенной поперёк тетивы натянутого ростового лука. И стрела эта выкрашена в спиральную полоску.
Доля секунды. Молчащее сердце вдруг рвануло так, что едва не вынесло все рёбра напрочь. Я знаю его. Я знаю того, кто целится в меня из лука, кого держу на прицеле я сам. Я знаю. Но я не могу не отпустить курок. Такая мысль даже не приходит мне на ум. И я нажимаю на спусковой крючок. И нацеленный болт уходит вперёд. У меня не бывает погрешностей на прицеле.
Но пока тяжёлый арбалетный болт летит, мучительно долго, я успеваю увидеть, распознать взбудораженным рассудком, что делает он. Он опустил лук. Опустил, расслабил тетиву, наклонил стрелу в пол. Но болт уже летит, и даже если бы я бросился за ним, то не догнал бы.
Я не бросился. И в мыслях не было. Я не могу не убить, если велит магистр.
Ещё продолжая держать приклад у щеки, я смотрю в прицел, и вижу, как летит болт, со свистом рассекает пространство. Как откидывается назад от удара белокурая голова, и тело, увлекаемое инерцией, наклоняется и падает вниз со стены. Как разжимаются пальцы и выпускают лук и стрелу. Как всплеском вскидывается серый плащ. Длинное мгновение.
Я молчу. У меня нет голоса. Я всё знаю наперёд. Опускаю арбалет. Закидываю ремень на плечо. И только тогда срываюсь с места и бегу вниз. Ступени лестницы больно ударяют в ноги. Я пролетаю по мосту мимо дозорных братьев и несусь вдоль стены по заросшему травой рву. Его давно уже не наполняют водой. Обежать замок приходится почти до половины.
Боялся, что не найду. Что он упал спиной вверх, и серый плащ надёжно скрыл его от глаз. Нет. Лежит лицом к небу, как его выбило со стены. Руки раскинуты, пальцы бессильно разжаты. Один глаз открыт и смотрит в белое небо. В другой глазнице торчит болт. У меня не бывает ошибок.
Я встаю на колени подле него. Дышать боюсь. А чего мне бояться, если он мёртв? Берусь за древко болта, и в ладонь бьёт разряд. Отдёрнув руку, склоняюсь над ним. Живой. Всемогущие Хранители, он жив. Я безотчётно нагибаюсь и касаюсь губами такого знакомого приоткрытого рта в поиске дыхания. Тонкие губы покрыты тёплой солоноватой кровью, сочащейся из глазницы. Эманация стреляет из его губ в мои.
Не думая о том, что любое шевеление может быть смертельно, я вскидываю лёгкое тело, вывешиваю поперёк плеча. На другом плече висит арбалет. Чтобы не скользило по кожаной куртке, придерживаю тело, обхватив рукой поперёк в том месте, где заканчиваются сапоги с пряжками. Я иду быстро, но каждый мой шаг осторожен и вкрадчив. Нога чутко выбирает куда ступить, чтобы лишний раз не потревожить ношу. На мосту я замечаю, что древко торчащего из глазницы болта цепляется за арбалетные дуги, но снять арбалет я не могу. Переворачиваю тело лицом вверх, перехватываю рукой за бёдра над коленями. Теперь болт указывает назад. Белокурые локоны раскачиваются у моих колен, бессильная рука лижет мои сапоги. Человек не мог бы так согнуться в поясе…
Миную мост, пересекаю круговое гульбище, прохожу во вторые врата, через площадь, поворачиваю по проулку к донжону, одним шагом перекрываю дворик, взбегаю по ступенькам крыльца. И уперевшись рукой в кованое кольцо, пытаюсь отдышаться.
—Откройте, магистр Готье, —шепчу я, —Пожалуйста, откройте…
Брат привратник открывает дверь и смотрит на меня с любопытством.
—Брат, прошу вас, проводите меня к магистру.
—Магистр просил не тревожить его.
В гневе магистр Готье крут. Ничего странного, что привратник не желает вызвать этот гнев. Но вскоре, по размышлении, брат привратник принимает решение впустить меня. Потому что нерадивых магистр не терпит, а чересчур прытких просто журит.
—Проходите, брат.
Поднимаемся по бесконечной лестнице донжона. Я впереди, брат привратник идёт за мной и разглядывает висящее на моём плече тело. Может быть, я не успел, и это и впрямь уже тело…
В приёмной мы останавливаемся. За дверью личные покои магистра. И сейчас оттуда доносятся звуки вполне определённого характера. Привратник испаряется. Потому что те, у кого хороший слух, в привратниках не задерживаются. Если магистр пронюхает, что он что-то слышал, ему уже не дежурить на дверях. Я скажу, что поднялся один. За то, что он впустил меня, его не накажут…
Сесть бы, да никак. Стою и мысленно умоляю магистра заканчивать скорее. Не смею даже поскрестись в дверь. Вот долгий стон затих, я слышу, что магистр переводит дыхание. Тихонько царапаю пальцем доски двери.
—Откройте, эн Готье… Пожалуйста, впустите меня…
Магистр молча подходит к двери. Приоткрывает и свирепо глядит в щёлку. Я жалел бы, что так поступаю, да иначе не могу.
—Что? —наконец произносит он, и в одном слове всё.
Я переступаю с ноги на ногу, показывая ему тело.
—Что? —повторяет магистр, не меняя тона.
И вот я не могу больше сдерживаться. С высоты всего своего роста я падаю на колени, тело бьётся головой о дубовый пол, но я не замечаю.
—Я сделал, что вы сказали, —говорю я.
—Что ты хочешь, Бриан? —голос магистра как будто смягчается.
—Он умирает…—у меня перехватывает голос.
—Правильно, ты убил.
Я беру руку магистра Готье, ту самую руку, которая меня кормит, и целую её, не умея вспомнить слов для просьбы. Когда горло начинает повиноваться, я выдавливаю с трудом:
—Спасите его, эн Готье…
Не смотрю ему в лицо, не могу смотреть. Глаза поднять не смею. Но макушкой чую, что взор магистра прикован ко мне. Странная просьба, небывалая. Не случалось, чтобы орденский брат приносил подранка под дверь магистра с просьбой оживить собственную жертву. Да ещё умерщвлённую по приказу самого магистра… Но я не орденский брат.
Магистр отходит от двери и через некоторое время возвращается одетый. Выходит из опочивальни.
—Вставай, Бриан, —бросает мне, и я поднимаюсь.
—Ваше преосвященство…
—Бриан, —устало поворачивается он ко мне, —Как ты понял, я только что был с женщиной. Моя постель ещё не успела остыть. Как ты можешь обращаться ко мне духовным званием? Клади его сюда.
Я как могу бережно, а на самом деле неловко, опускаю свою ношу на широкую дубовую скамью. Мне стыдно и больно, и ужасно неудобно перед магистром.
—Сядь, —кидает магистр и я бессильно опускаюсь на табурет.
Он стоит и просто смотрит в лицо, из которого торчит мой арбалетный болт. Просто смотрит. Это само по себе стоит многого – магистр Готье смотрит. Обычно он не удостаивает и мимолётного взгляда. Лицо лежащего очень бледное, до голубого отлива, губы синие, веки… Милосердные Хранители, одно веко… Что же я наделал?..
—Кто он? —спрашивает магистр.
Я поднимаю голову, чувствуя, как мои глаза расширяются. Он же велел мне убить, и у меня же спрашивает, кто это? Рот Готье сжимается в упрямую черту, он подходит ко мне и отвешивает шикарный подзатыльник, я падаю на пол вместе с табуретом.
—Бриан! —гремит магистр, наклонившись надо мной, —Опомнись! Я спрашиваю, кто он тебе?! Кто это?!
—Это Фее, —отвечаю я с пола, —Фее Ллёд-Эвери.
—Бриан! —магистр едва сдерживается, чтобы не пнуть меня сапогом, это ясно читается на его лице, —Я спрашиваю, кем тебе приходится Фее Ллёд-Эвери?
Я бессмысленно молчу. Как объяснить в двух словах, что связывало нас с Фее?.. Как уложить в краткую фразу всё, что было между нами?.. Что я скажу магистру, который ждёт моего ответа и ничего не делает для Фее?
—Он… Он был моим другом, —выдавливаю я совершенно пустое определение.
—Я не стану его лечить, —кратко рубит магистр, и я, едва успев подняться, сразу же падаю об пол снова, и снова припадаю к его руке.
Магистр Готье недоволен. Лучший стрелок исполнил его приказание, а теперь вот валяется у него в ногах и умоляет спасти того, кого магистр Готье утром обрёк на верную гибель.
Но Фее почему-то не умирает. Я точно знаю, что моей вины в этом нет, я всегда стреляю верно. Так и на этот раз. Но он жив. Он почти не дышит, но он жив.
—Бриан, —утомленно произносит магистр, садясь в кресло —Каким глазом он целится?
—Тем, которого нет, —с трудом выговариваю я.
—Значит, он больше не стрелок?
—Да.
—Я не стану его лечить, —повторяет магистр, вырывая из моих пальцев свою ладонь, —Но я его тебе дарю. Может, ты найдёшь, кто сможет его исцелить.
Я всё же приникаю к его руке, благодарил бы, да не знаю слов.
—Не благодари, —опережает он, —Я надеюсь, что он не выживет. Ты всегда хорошо стреляешь, Бриан.
Осторожно поднимаю тело со скамьи, эманация стреляющая мне в пальцы, совсем слабая, замирающая. Но пока он эманирует, ведь есть шанс?..
—Эн Готье, куда мне теперь с ним?..—растерянно говорю я.
Магистр смотрит на меня снизу вверх, критически скривив рот. Никто в ордене не станет лечить эльфа. Потому-то он мне его и подарил… Ни один орденский брат не согласится приложить руки к умирающему сидху. Несколько секунд проходит в молчании. Потом магистр с выражением крайнего одолжения на лице встаёт с кресла и идёт в спальню. Я провожаю его взглядом. Его ведь там ждут…
—Что ты стоишь, Бриан? —с досадой спрашивает он, оборачиваясь в дверях, —Иди сюда, живее.
Я иду, стараясь не цепляться сапогами один за другой. Спальня магистра Готье – святая святых, я бывал там один раз, и впечатления у меня остались, надо сказать, незабываемые… И теперь я робею, следуя за ним.
Паче чаяний, спальня пуста. Пуста раскиданная постель, никого нет. Магистр Готье уже стоит перед маленькой дверцей с полукруглым верхом, держась за витое кованое кольцо. Эта дверь никуда не ведёт.
—Ну подойди же, —раздражённо торопит он меня, и я заставляю себя сделать ещё несколько шагов.
Магистр начинает открывать дверь, и я вижу, что за ней царит полное ничто. Я отступаю назад. Мне страшно, и я вовсе не скрываю этого.
—Иди сюда!
Тихий повелительный голос магистра хлещет как бич, и я не успеваю заметить, как оказываюсь прямо напротив двери.
—Иди, Бриан, —словно в тумане слышу голос, —Там найдётся кто-нибудь, способный тебе помочь.
Я пытаюсь возразить, но магистр уже открыл дверь, и другая его рука сильно толкает меня между лопаток прямо в проём. Белокурая голова и длинные ноги Фее цепляются за косяки узкой дверцы. Подшагивая, чтобы не упасть, я обнаруживаю, что переступаю через порог в небольшое светлое помещение. Оно странное, но мне не до того.
A suivre…
no subject
Обращаю ваше внимание на магистра Готье, это мой обожаемый персонаж, а я его так вылюбил, что он как живой же.
Продолжение предлагаю когда все выскажутся и зададут вопросы. Упражнение на додумывание, ага?
no subject
А вот интересно - куда делась женщина? Не в ту же дверь часом? И тогда кто она? И тогда что за орден такой, что его магистр так интригующ?)))
В общем, чем дальше, тем страньше))
no subject
no subject
Но как же хочется узнать поскорей..
no subject
Бриан очень хочет жить, очень. Он выжил один раз и он настроен жить, ему в голову не придет покончить с собой. Особенно от случайной встречи с... давним врагом? предателем? своим бывшим? Мы же ничего не знаем про Фее.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Прекратите панику, живите, я вас умоляю))