trapier | Второе воскресенье Адвента

Сообщить, что в сочельник у нас будет гость, оказалось легко. Тяжело было ждать его. Мне было смешно и неловко, как мальчишке, к которому в гости приезжает старший товарищ из школы, я всё время думал, какое впечатление на него может произвести дом моего отца, моя семья, моя невеста. Я пытался убедить себя, что это всего лишь мой патрон, никак не архангел Михаил, и даже если что-то будет не идеально, земля не разверзнется под моими ногами. И все равно я очень волновался.

А на самом деле я оказался прав в своих самых благоприятных ожиданиях. Как в глубине души я знал, что Гринграсс будет на высоте и никакой неловкости не может случиться, так и было.

Он явился в дом моего отца одетый с иголочки, но чуточку небрежно, и это было так по-домашнему, потому что в суде он всегда появлялся идеально отпаренный, словно его пропустили сквозь гладильный пресс вместе с костюмом.

Я представил его отцу и он был на высоте. Похвалил дом, в холле которого стоял, и ёлку, украшенную Полин.

—Вы настоящая красавица, —убеждённо сказал, целуя её руку.

Потом отвёл меня в сторонку и спросил куда положить подарки. Меня поразило количество коробок и коробочек, завёрнутых в цветную бумагу, которые я помог ему перенести из автомобиля. Гринграсс ходил по магазинам подарков? Гринграсс покупал подарки для моей семьи? Это не укладывалось у меня в голове.

—Гринграсс, не стоило вам делать всего этого.

—Вы же пригласили меня на Рождество, —возразил он спокойно, —Рождества без подарков не бывает.

—Но вы теряли своё время…

Он обернулся и голос хлестнул меня бичом.

—Монро, никогда, слышите, никогда не смейте при мне говорить так о времени! Я хозяин своего времени, понятно?

—Понятно.

—Монро, —он смягчился сразу, как обычно после вспышек, —Меня впервые приглашают в Сочельник, неужели я не могу купить подарки? Я не так беден, чтобы не позволить себе такую малость.

—Простите, не хотел вас обидеть.

—Ничего, просто запомните.

Он действительно не был беден, почему бы нет.

—Мисс Пегги, —окликнул он Полин.

—Полин, —машинально поправил я, досадуя, что даже имя моей невесты Гринграсс не посчитал нужным запомнить.

Каково же было моё удивление, когда она вдруг улыбнулась и протянула ему руки.

—Вы знаете, —радостно воскликнула она, —Меня так звали в детстве, Эндрю говорил вам и вы помните?

—К вашим услугам, —поклонился он.

Я старательно сделал вид, что всё так и должно быть.

—Но откуда вы знаете это? —спросил я его.

—Её второе имя Маргарет, —тихо сказал мне Гринграсс, —Наверняка в детстве её называли Пегги, как любую девочку. Я догадался.

Почему я не знал, что у Полин есть второе имя? Или я знал, но забыл. Гринграсс шагнул к ней, держа в руках пакет, из которого торчали цветы и листья.

—Вот, этот капризный подарок специально для вас.

—Благодарю вас, не стоило, —она приняла пакет.

—Нет, мисс Пегги, это не букет. Это для вашего сада.

—О, спасибо вам, —Полин заулыбалась и заглянула в пакет, —Я пересажу его в сад завтра же!

—Боюсь, мисс, что завтра не получится.

Гринграсс предложил ей руку и повёл её в комнаты. Я пошёл следом

—Почему же нет? Погода позволяет.

В тот год Рождество было тёплым, в саду распрямлялись нарциссы. Конечно, Полин хотела бы поскорее посадить в сад новый цветок. Ей нравилось сажать цветы, и цветам нравилось у неё расти.

Полин захотела показать ему сад, и я конечно пошёл с ними. Она рассказывала Гринграссу про свои цветы и он, как мне казалось, весьма компетентно ей отвечал. Сам я не слишком разбирался в цветах и сортах, во всяком случае, знал те, что продавали в лавках, но не те, что росли в садах.

—Как бы я хотела, чтобы выпал снег, —сказала она, —Но снега не обещают.

—Кто не обещает вам снега, Пегги? —тихо спросил он.

—Прогноз погоды, —она пожала плечами, —Говорят, снег не выпадет ещё по крайней мере недели две.

—Снег не повредит вашим цветам?

—О нет, если он выпадет сейчас. Но через пару недель, если будет так же тепло, могут распуститься тюльпаны, и вот им снег повредит.

—Не бойтесь, —только и сказал он на это.

Я шёл за ними и смотрел, как Гринграсс наклоняет голову, чтобы спросить у неё ещё что-то, и его длинноносый профиль с падающей на глаза чёлкой, и Полин смеётся ему в ответ. Я не испытывал никакой ревности, а напротив, странное удовлетворение оттого, что они поладили. После того, что Гринграсс выкинул на День Гая Фокса, я мог ожидать, что Полин будет более прохладна к нему.

—Так что может мне помешать пересадить ваш подарок завтра же?

—Снег, милая Пегги, —улыбнулся Гринграсс.

—Вы шутите, —засмеялась она.

За праздничным столом Гринграсс оказался в состоянии поддерживать степенную и достойную беседу с отцом и смеяться его шуткам. Оказывается, он умел быть милым.

Когда Полин подошла к окну чтобы зажечь свечу, он провожал ее взглядом, который я не видел из-за очков, но угадывал по тому, как он выжидающе выпрямился и как неподвижно держал голову.

—Боже всевышний, —ахнула вдруг она.

—Что случилось, Полин? —спросил отец.

Я встал было, посмотреть, что так поразило её, но увидев, как стремительно поднялся с места Гринграсс и одним движением оказался подле неё у окна, я снова опустился на стул и покачал головой в ответ на вопросительный взгляд отца.

—А вы не хотели мне верить, —хрипловато проговорил он, беря её за руку.

—В это невозможно было поверить, мистер Гринграсс.

—Это будет мой вам подарок, Пегги.

Я видел, как Полин сжала его ладонь.

—Мистер Монро, Эндрю, идите же сюда, —обернулась она.

Мы с отцом подошли к окну. Всё было белым, снег валил так густо, что невозможно было разглядеть клумбы под окнами, весь мир покрылся белой завесой, и это при том, что прогноз погоды не обещал перемен. Я взглянул на Гринграсса – он улыбался.

Когда пришел черёд разворачивать подарки, Гринграсс с азартом включился в процесс. Он увлеченно вытягивал шею и разглядывал всё, что доставалось из коробок, причём с равным интересом изучал содержимое всех подарков, в том числе и преподнесённых им самим. Словно не знал, что именно он дарит. Если бы я не знал точно, что у Гринграсса никого кроме меня нет, я бы заподозрил, что подарки он поручил покупать секретарю.

Однако, совершенно точно было и то, что подарки были выбраны, а не куплены на распродаже уже запакованными. Откуда Гринграсс знал, о каких редких луковицах мечтает Полин и какой марки виски предпочитает отец, я предпочёл не задумываться.

Это было самое спокойное Рождество в моей жизни с тех пор, как я повзрослел. Всё было как будто то же самое, рождественский пудинг, гусь с яблоками, свеча, зажжённая на окне, подарки в шуршащих упаковках, всё говорило о покое и мире в этом доме. И Гринграсс, посмеивающийся и прихлёбывающий какую-то бесконечную чашку чая, и Полин, подливающая ему крепкий чай из большого фарфорового чайника, и отец, смеющийся его шуткам, и сам я, удивительно уместный в обществе своих близких и своего патрона, который всё это время лишал их моего присутствия, и вдруг осчастливил мою семью таким щедрым подарком – вернул им меня.

Он неожиданно по-доброму рассказал мои близким о нашем взаимодействии, подшучивал над собой и тонко и тактично нахваливал меня. Ни разу не упомянув о том, чем мы занимаемся на самом деле, не сказав ни слова о делах, клиентах, практике, слушаниях и приговорах, Гринграсс очертил нашу деятельность исключительно в свете сотрудничества.

Отцу он намекнул, что такие блестящие способности при надлежащей полировке со временем сделают его сына по-настоящему великим. Полин была осчастливлена замечанием о моём достойном поведении в любой сложной ситуации. Мне оставалось только вставить фразы о его неподражаемой манере диктовки или способности складывать бумаги в портфель.

А когда Гринграсс начал говорить с Полин об альпийских горках, а с отцом о винных пробках и оливковом масле, я увидел, что он окончательно расслабился. Отец оказался умнее меня и мудрее Полин:

—Вы мастерски развлекаете нас беседой, мистер Гринграсс, —улыбнулся он, —Любезно говорите о том, что интересует нас. Но чем увлекаетесь вы сами? Что интересно вам самому?

И вот тут я узнал своего отца с той стороны, с которой его знали его компаньоны и партнёры по работе. Пол Монро был человеком, который умел ставить вопросы, и за это его очень ценили товарищи и опасались оппоненты. Я испугался, что самый блестящий адвокат современности сейчас обиженно наморщит свой собачий нос и фыркнет что-то изысканно-язвительное о себе и своей личной жизни, куда входят его увлечения и занятия, и куда заказан вход и даже прямые взгляды окружающих. Однако нет, и я снова убедился, что окружающая жизнь полна сюрпризов.

Гвидо Гринграсс откинулся в кресле и улыбнулся.

—Я на редкость плоский предсказуемый человек, сэр Пол. Я люблю лошадей и гончих собак, люблю лисью охоту, дорогие винтовки, сёдла и стремена, запах кожи, звук рожка и лай своры. Будь у меня выбор, я предпочёл бы целый день возиться на конюшне, чем прочитать хотя бы десяток страниц из книжки.

И засмеялся, показывая, как легко он сам относится к своему пристрастию и с каким юмором сравнивает свои занятия к тем, что увлекает приличных, по его мнению людей. Для меня оказалось полной неожиданностью и то, что Гринграсс по его словам увлечённый охотник, и то, как спокойно он рассказал это. Пока отец произносил ответные реплики, я судорожно пытался понять не врёт ли Гринграсс. Я не видел в его квартире ни одной винтовки, в шкафу не было ни охотничьей куртки, ни бриджей для верховой езды, а в холле никогда не лежал брошенный хлыст или шлем. Конечно, такой человек, как Гвидо Гринграсс, наверняка состоит в элитном клубе, куда и ездит на все выходные. А вот там у него не просто персональный шкафчик в раздевалке, а наверняка целая гардеробная с разными костюмами, шлемами для любой погоды и хлыстами. Но от него никогда не пахло ни кожей, ни смазкой, а ведь легкий запах всё равно въелся бы в руки, в волосы.

Но зачем Гринграсс стал бы врать? Мог бы сказать правду, ведь даже если он увлекается чем-то по-настоящему вызывающим и неприличным, наверняка это не единственное его увлечение. Каждый из нас в колледже играл в футбол или увлекался греблей, чем не ответ на вопрос? А ведь Гринграсс наверняка играет в гольф, как и я, я мог бы пригласить его в свой клуб на выходные, если бы он хоть раз обмолвился о мячах и клюшках. Или именно поэтому, охраняя свою приватность, он этого и не говорит? Впрочем, я никогда не говорил ему, что играю в гольф.

Но вместо приличного чинного ответа самый блестящий адвокат современности иронично высмеивает собственную ограниченность в том, что касается книг и чтения.

—Аристократические увлечения, мистер Гринграсс, —заметил отец, —Нет ничего предосудительного в верховой езде и охоте, тем более для мужчины.

—Все ждут от меня увлечения под стать моей специальности, что я и в свободное время буду таким же книжным червём и занудой, как и на судах. Как будто с мире нет занятий более интересных, чем выискивать лазейки в законах и заставлять свидетелей давать показания.

—Вы преувеличиваете, —отец засмеялся, —Конечно, никто не ждёт, что мы будем жить одной работой и в свободное время читать отчёты. Даже ваши оппоненты прекрасно понимают, что вы живой человек и отдыхаете после работы никак не с римским правом в руках.

—Сэр Пол, умные достойные люди увлекаются искусством, литературой, коллекционируют вина, ищут редкие сорта растений и находят их, —он чуть заметно двинул головой в сторону Полин а потом перевёл кончик носа на меня, —Играют в гольф.

Я немного растерялся, но быстро пришёл в себя. Действительно, какой секрет можно сделать из увлечения гольфом, и если я никогда не обсуждал это с ним, это не значит, что он не знает. Это же Гвидо Гринграсс, самый блестящий адвокат современности, наверняка он собрал всю информацию обо мне перед тем, как пустить меня на порог.

Отец усмехнулся и похлопал Гринграсса по руке.

—Вы ничуть не выбиваетесь из нормы, уверяю вас. Даже принцесса обожает лошадей и не любит читать. Нормальное увлечение для энергичного молодого человека, самое что ни на есть аристократическое. Вы часом не аристократ? А то может быть мне следует называть вас не мистер, а ваша светлость?

Гринграсс рассмеялся.

—О нет, не следует, сэр Пол.

Чувство безопасности не покидало меня, поскольку я мог быть полностью уверен, что никакие силы не вытащат меня из-за праздничного стола, из украшенного дома, из круга моих близких. Потому что сделать это, как выяснилось, мог только Гринграсс, а он как раз находился в непосредственной близости от меня и это вселяло уверенность.

Прощаясь, Гринграсс взял Полин за руки и перевернув их ладонями вверх осторожно перецеловал каждый пальчик. Она стояла пунцовая от смущения, но не отнимала рук. Эта странная и безусловно неприличная ласка не показалась неуместной даже мне, никогда не позволявшему лишнего на людях.

—Милая Пегги, —тихо сказал он, но я слышал, —Вам когда-нибудь говорили, что у вас зелёные пальцы?

—Нет, —она покачала головой.

—Теперь обязательно начнут, —Гринграсс улыбнулся с шутливой значительностью, —Не выдавайте только меня.

Я вышел проводить его до такси.

—Спасибо вам, Монро, —сказал он мне, запахивая пальто, —В вашем доме я обрёл мир.

—Спасибо, что пришли.

Он поправил кончиком пальца очки на длинном носу и двинул бровью.

—Монро, ваша невеста прекрасная девушка.

—Благодарю.

—Не вздумайте обидеть её.

—Что вы… —начал было я.

—Монро, я сказал это и не хочу повторять,—прервал он.

Осознав, что он сейчас прав, как никогда, я предпочёл промолчать. В конце-концов, это так. Полин действительно просто клад, и я люблю её, несомненно, мы вскоре поженимся. Хорошо и то, что Гринграсс оценил её по достоинству, и что они нашли общий язык. Если так пойдёт и дальше, вполне возможно, он будет гостить у нас и ещё.

Я пожал его протянутую ладонь и он сел в такси. Я долго стоял, глядя на дорогу вслед машине, и на меня сверху падал наколдованный им снег.

На второй день Рождества посыльный принёс букет зелёных роз и красивую открытку ручной работы для Полин. «Милой Пегги с пожеланием счастья. Всегда, Гвидо Гринграсс», — было написано его рукой. Эта открытка долго украшала каминную полку в нашем доме.